Ballade du châtaignier rond - Баллада о Каштане

Le râle de genêts croassait dans les prés

Comme un peigne qu’on racle au milieu du mystère ;

Le soir décolorait les arbres effarés,

Et lentement la Lune, au ras du ciel austère,

Se recourbait en arc ainsi qu’un cimeterre.

C’est alors que, tout seul dans la vallée, au bruit

Du crapaud des étangs qui flûtait son ennui,

Par les taillis scabreux, les labours et le chaume,

Je m’en allais parfois rêver jusqu’à minuit

Sous le châtaignier rond dressé comme un fantôme.

Под вечер на лугах шумел со скрипом дрок,

как будто кто-то там свой гребень чистил яро.

Потух зелёный цвет - серел любой листок,

хотя на небесах уже висела фара,

согнутая в дугу, как сабля янычара.

Я шёл тогда один путём, где жабий крик

тоскливо оглашал сомкнувшийся тростник,

шёл около стогов; в полях; среди бурьяна

туда, где я мечтать до полночи привык:

в таинственной сени премудрого Каштана.

Aux bêlements lointains des moutons égarés,

Plus fatidiquement qu’un glas de monastère,

Le chat-huant mêlait ses sanglots acérés,

Si tristes, qu’un frisson de peur involontaire

Vous prend, lorsqu’un mauvais écho les réitère.

C’était l’heure des loups que le sorcier conduit ;

De la voix qui vous hèle, et du pas qui vous suit ;

Le grillon n’avait plus qu’un murmure d’atome ;

Et la mousse enchâssait le petit ver qui luit

Sous le châtaignier rond dressé comme un fantôme.

Неясыть подала плаксивый голосок,

пророча, будто то набатные удары,

над блеяньем отар, застрявших вдоль дорог.

И дрожь меня брала. Казалось, что из хмары

вещала эта тварь о страхах близкой кары.

Был час волков и ведьм да колдовских интриг.

И кто-то звал меня, чуть было не настиг.

Сверчок застрекотал, но тихо и не рьяно.

И светлячок во мху, в густой тени возник:

в таинственной сени премудрого Каштана

Le court vacillement des farfadets soufrés

Annonçant des esprits qui revenaient sur terre,

Dansait au bout des joncs des chemins engouffrés ;

Puis, à la longue, tout finissait par se taire,

Et le silence entrait dans la nuit solitaire.

Et j’oubliais la tombe où la Mort nous réduit

En cendres ! J’oubliais le monde qui me nuit ;

Le sommeil des buissons me charriait son baume,

Et je m’évaporais avec le vent qui fuit

Sous le châtaignier rond dressé comme un fantôme.

Вдруг Эльфы, прилетев, нашли тот огонёк.

Мне танец их помог рассеять злые чары.

Слетались Души тех, кто бросил нас не в срок.

Во мне угас огонь душевного пожара.

Все чувства улеглись. Умчались прочь кошмары.

Я забывал удел всех смертных горемык.

Не думалось, что мир коварен, зол и дик.

Забылись сразу все измены и обманы,

и я воспрял и взмыл, избавясь от вериг

в таинственной сени премудрого Каштана.

Princesse de mon cœur, si, par un cas fortuit,

Je meurs à la campagne, ordonne que celui

Qui vissera sur moi le long couvercle en dôme

M’emporte par la brande et m’enterre, la nuit,

Sous le châtaignier rond dressé comme un fantôme.

Принцесса грёз моих ! Как знать, настанет миг:

я здесь, в селе, умру... Вели, чтоб гробовщик,

закрыв меня в гробу, довёз до той поляны

и, ночью, закопал, где вереск - что цветник:

в таинственной сени премудрого Каштана.