Inès de las Sierras - Инесс де Лас Сьеррас

Nodier raconte qu’en Espagne

Trois officiers cherchant, un soir,

Une venta dans la campagne,

Ne trouvèrent qu’un vieux manoir;

Нодье описал нам точно,

Как три офицера шли

В испанской мгле полуночной

И странный приют нашли.

Un vrai château d’Anne Radcliffe,

Aux plafonds que le temps ploya,

Aux vitraux rayés par la griffe

Des chauves-souris de Goya,

Был замок в ненастных тучах.

В нем Радклиф скопила мглу,

А Гойя мышей летучих

Развесил в каждом углу.

Aux vastes salles délabrées,

Aux couloirs livrant leur secret,

Architectures effondrées

Où Piranèse se perdrait.

Но замок, о прошлом грезя,

Утаивал все, что знал.

Плутал бы и Пиранези

В пустых лабиринтах зал.

Pendant le souper, que regarde

Une collection d’aïeux

Dans leurs cadres montant la garde,

Un cri répond aux chants joyeux;

С портретов глядел на ужин

Усопших прадедов сонм.

Но вот их покой нарушен –

То песня, крик или сон, –

D’un long corridor en décombres,

Par la lune bizarrement

Entrecoupé de clairs et d’ombres,

Débusque un fantôme charmant ;

Изваяна лунным бликом

На ветхой обшивке стен,

Мерцает неясным ликом

Прелестная чья-то тень.

Peigne au chignon, basquine aux hanches,

Une femme accourt en dansant,

Dans les bandes noires et blanches

Apparaissant, disparaissant.

Блестящим гребнем подчеркнут

Двойной шиньон, а она

Вся в лентах белых и черных,

То скроется, то видна.

Avec une volupté morte,

Cambrant les reins, penchant le cou,

Elle s’arrête sur la porte,

Sinistre et belle à rendre fou.

Качает бедрами в дреме,

В истоме грешных страстей,

Возникла в дверном проеме

И сводит с ума гостей.

Sa robe, passée et fripée

Au froid humide des tombeaux,

Fait luire, d’un rayon frappée,

Quelques paillons sur ses lambeaux ;

На юбках смятых и жестких

Струится лучик луны,

На фольговых жалких блестках

Снежинки еле видны.

D’un pétale découronnée

À chaque soubresaut nerveux,

Sa rose, jaunie et fanée,

S’effeuille dans ses noirs cheveux.

И вся – как трепет невроза –

Развенчанность злой тоски.

На кудри чайная роза

Осыпала лепестки.

Une cicatrice, pareille

À celle d’un coup de poignard,

Forme une couture vermeille

Sur sa gorge d’un ton blafard ;

На шее – шрам от кинжала,

Но давний рубец багров,

И краска с ланит сбежала,

И в жилах остыла кровь.

Et ses mains pâles et fluettes

Au nez des soupeurs pleins d’effroi

Entre-choquent les castagnettes,

Comme des dents claquant de froid.

Бела как мел ее кожа.

В руках напряженья нет.

На щелк челюстей похожа,

Трескуча дробь кастаньет.

Elle danse, morne bacchante,

La cachucha sur un vieil air,

D’une grâce si provocante,

Qu’on la suivrait même en enfer.

Молчит вакханка, танцуя.

И танец смертельно стар,

И муки ада к лицу ей,

И рвутся струны гитар.

Ses cils palpitent sur ses joues

Comme des ailes d’oiseau noir,

Et sa bouche arquée a des moues

À mettre un saint au désespoir.

Как крылышки черных пташек,

Дрожат ресницы ее.

И танец медлен и тяжек,

В нем странное забытье.

Quand de sa jupe qui tournoie

Elle soulève le volant,

Sa jambe, sous le bas de soie,

Prend des lueurs de marbre blanc.

И в муке томной и лени

Свиваются юбки в жгут,

И мраморные колени

Лобзаний безумных ждут.

Elle se penche jusqu’à terre,

Et sa main, d’un geste coquet,

Comme on fait des fleurs d’un parterre,

Groupe les désirs en bouquet.

И тут же склонилась низко.

И зрительный зал затих.

В букет собрала артистка

Охапки цветов своих.

Est-ce un fantôme ? est-ce une femme?

Un rêve, une réalité,

Qui scintille comme une flamme

Dans un tourbillon de beauté ?

Реальна или бездушна,

Объемна или пуста,

Чьей воле чуждой послушна

Та женская красота?

Cette apparition fantasque,

C’est l’Espagne du temps passé,

Aux frissons du tambour de Basque

S’élançant de son lit glacé,

Испанскою дикой сказкой

Овеян танец такой.

Гремит ее бубен бакский

Посмертной вечной тоской.

Et, brusquement ressuscitée

Dans un suprême boléro,

Montrant sous sa jupe argentée

La divisa prise au taureau.

Струится и серебрится

Зубчатых юбок узор.

То ленту быка царице

Влюбленный дал матадор.

La cicatrice qu’elle porte

C’est le coup de grâce donné

À la génération morte

Par chaque siècle nouveau-né.

Смертельный удар когда-то

Нанес другой человек.

Но шрам остался – как дата,

Все та же – из века в век.

J’ai vu ce fantôme au Gymnase,

Où Paris entier l’admira,

Lorsque dans son linceul de gaze,

Parut la Petra Camara,

Париж не забыл кошмара,

Когда на сцену Жимназ

Явилась Петра Камарра,

Закутана в легкий газ.

Impassible et passionnée,

Fermant ses yeux morts de langueur,

Et comme Inès l’assassinée

Dansant, un poignard dans le cœur !

И страстно иль безучастно

Закрыла глаза – гляди! –

Подобно Инес несчастной

С кинжальной раной в груди.