| Прослушать на французском - L’Orgie parisienne |
|
На французском |
На русском |
|---|---|
|
Ô lâches, la voilà ! Dégorgez dans les gares ! Le soleil expia de ses poumons ardents Les boulevards qu’un soir comblèrent les Barbares. Voilà la Cité belle, assise à l’occident |
Мерзавцы, вот она! Спешите веселиться! С перронов — на бульвар, где всё пожгла жара. На западе легла священная столица, В охотку варваров ласкавшая вчера. |
|
Allez ! on préviendra les reflux d’incendie, Voilà les quais, voilà les boulevards, voilà Sur les maisons l’azur léger qui s’irradie Et qu’un soir la rougeur des bombes étoila ! |
Добро пожаловать сюда, в оплот порядка! Вот площадь, вот бульвар — лазурный воздух чист, И выгорела вся звездистая взрывчатка, Которую вчера во тьму швырял бомбист! |
|
Cachez les palais morts dans des niches de planches ! L’ancien jour effaré rafraîchit vos regards. Voici le troupeau roux des tordeuses de hanches : Soyez fous, vous serez drôles, étant hagards ! |
Позавчерашний день опять восходит бодро, Руины спрятаны за доски кое-как; Вот — стадо рыжее для вас колышет бёдра. Не церемоньтесь! Вам безумство — самый смак! |
|
Tas de chiennes en rut mangeant des cataplasmes, Le cri des maisons d’or vous réclame. Volez ! Mangez ! Voici la nuit de joie aux profonds spasmes Qui descend dans la rue. Ô buveurs désolés, |
Так свора кобелей пустовку сучью лижет — К притонам рвётесь вы, и мнится, всё вокруг Орёт: воруй и жри! Тьма конвульсивно движет Объятия свои. О, скопище пьянчуг, |
|
Buvez ! Quand la lumière arrive intense et folle, Fouillant à vos côtés les luxes ruisselants, Vous n’allez pas baver, sans geste, sans parole, Dans vos verres, les yeux perdus aux lointains blancs, |
Пей — до бесчувствия! Когда взойдет нагая И сумасшедшая рассветная заря, Вы будете ль сидеть, над рюмками рыгая, Бездумно в белизну слепящую смотря? |
|
Avalez, pour la Reine aux fesses cascadantes ! Écoutez l’action des stupides hoquets Déchirants ! Ecoutez sauter aux nuits ardentes Les idiots râleux, vieillards, pantins, laquais ! |
Во здравье Женщины, чей зад многоэтажен! Фонтан блевотины пусть брызжет до утра — Любуйтесь! Прыгают, визжа, из дыр и скважин Шуты, венерики, лакеи, шулера! |
|
Ô cœurs de saleté, bouches épouvantables, Fonctionnez plus fort, bouches de puanteurs ! Un vin pour ces torpeurs ignobles, sur ces tables... Vos ventres sont fondus de hontes, ô Vainqueur ! |
Сердца изгажены, и рты ничуть не чище — Тем лучше! Гнусные распахивайте рты: Не зря же по столам наставлено винище —Да, победители слабы на животы. |
|
Ouvrez votre narine aux superbes nausées ! Trempez de poisons forts les cordes de vos cous ! Sur vos nuques d’enfants baissant ses mains croisées Le Poète vous dit : « Ô lâches, soyez fous ! |
Раздуйте же ноздрю на смрадные опивки; Канаты жирных шей отравой увлажня! Поднимет вас поэт за детские загривки И твёрдо повелит: «Безумствуй, сволочня, |
|
Parce que vous fouillez le ventre de la Femme, Vous craignez d’elle encore une convulsion Qui crie, asphyxiant votre nichée infâme Sur sa poitrine, en une horrible pression. |
Во чрево Женщины трусливо рыла спрятав И не напрасно спазм провидя впереди, Когда вскричит она и вас, дегенератов, Удавит в ярости на собственной груди. |
|
Syphilitiques, fous, rois, pantins, ventriloques, Qu’est-ce que ça peut faire à la putain Paris, Vos âmes et vos corps, vos poisons et vos loques ? Elle se secouera de vous, hargneux pourris ! |
Паяца, короля, придурка, лизоблюда Столица изблюёт: их тело и душа Не впору и не впрок сей Королеве блуда — С неё сойдете вы, сварливая парша! |
|
Et quand vous serez bas, geignant sur vos entrailles, Les flancs morts, réclamant votre argent, éperdus, La rouge courtisane aux seins gros de batailles Loin de votre stupeur tordra ses poings ardus ! |
Когда ж вы скорчитесь в грязи, давясь от страха, Скуля о всех деньгах, что взять назад нельзя, Над вами рыжая, грудастая деваха Восстанет, кулаком чудовищным грозя!» |
|
Quand tes pieds ont dansé si fort dans les colères, Paris ! quand tu reçus tant de coups de couteau, Quand tu gis, retenant dans tes prunelles claires Un peu de la bonté du fauve renouveau, |
Когда же было так, что в грозный танец братьев, Столица, ты звала, бросаясь на ножи, Когда же пала ты, не до конца утратив В зрачках те дни весны, что до сих пор свежи, |
|
Ô cité douloureuse, ô cité quasi morte, La tête et les deux seins jetés vers l’Avenir Ouvrant sur ta pâleur ses milliards de portes, Cité que le Passé sombre pourrait bénir : |
Столица скорбная, — почти что город мёртвый, — Подъемлешь голову — ценой каких трудов! Открыты все врата, и в них уставлен взор твой, Благословимый тьмой твоих былых годов. |
|
Corps remagnétisé pour les énormes peines, Tu rebois donc la vie effroyable ! tu sens Sourdre le flux des vers livides en tes veines, Et sur ton clair amour rôder les doigts glaçants! |
Но вновь магнитный ток ты чуешь, в каждом нерве, И, в жизнь ужасную вступая, видишь ты, Как извиваются синеющие черви И тянутся к любви остылые персты. |
|
Et ce n’est pas mauvais. Tes vers, tes vers livides Ne gêneront pas plus ton souffle de Progrès Que les Stryx n’éteignaient l’œil des Cariatides Où des pleurs d’or astral tombaient des bleus degrés. » |
Пускай! Венозный ток спастических извилин Беды не причинит дыханью твоему — Так злато горних звёзд кровососущий филин В глазах кариатид не погрузит во тьму. |
|
Quoique ce soit affreux de te revoir couverte Ainsi ; quoiqu’on n’ait fait jamais d’une cité Ulcère plus puant à la Nature verte, Le Poète te dit : « Splendide est ta Beauté ! » |
Пусть потоптал тебя насильник — жребий страшен, Пусть знаем, что теперь нигде на свете нет Такого гноища среди зелёных пашен, — «О, как прекрасна ты!» — тебе речёт поэт. |
|
L’orage t’a sacrée suprême poésie ; L’immense remuement des forces te secourt ; Ton œuvre bout, la mort gronde, Cité choisie ! Amasse les strideurs au cœur du clairon sourd. |
Поэзия к тебе сойдёт средь ураганов, Движенье сил живых подымет вновь тебя — Избранница, восстань и смерть отринь, воспрянув, На горне смолкнувшем побудку вострубя! |
|
Le Poète prendra le sanglot des Infâmes, La haine des Forçats, la clameur des Maudits Et ses rayons d’amour flagelleront les Femmes. Ses strophes bondiront : Voilà ! voilà ! bandits! |
Поэт поднимется и в памяти нашарит Рыданья каторги и городского дна — Он женщин, как бичом, лучом любви ошпарит Под канонадой строф, — держись тогда, шпана! |
|
− Société, tout est rétabli : − les orgies Pleurent leur ancien râle aux anciens lupanars Et les gaz en délire, aux murailles rougies, Flambent sinistrement vers les azurs blafards ! |
Всё стало на места: вернулась жизнь былая, Бордели прежние, и в них былой экстаз — И, меж кровавых стен горячечно пылая, В зловещей синеве шипит светильный газ. |
